Том 29. Письма 1902-1903 - Страница 16

Значит, я буду на первом представлении! И вдруг мне не окажется места и придется сидеть в ложе вместе с Котиком!

Ну, балбесик мой, обнимаю тебя крепко. Не забывай, что у тебя есть муж. Вспоминай об этом хоть раз в два дня. Если вздумаете менять квартиру, то поищите в доме Гонецкой, повыше. Если дороже на 100–200 р., то это ничего. Как ты думаешь?

Твой

А.

30 сент.

На конверте:

Москва. Ее высокоблагородию Ольге Леонардовне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

Алексееву (Станиславскому) К. С., 1 октября 1902

3854. К. С. АЛЕКСЕЕВУ (СТАНИСЛАВСКОМУ)

1 октября 1902 г. Ялта.

1 окт. 1902.

Что такое, дорогой Константин Сергеевич?! С нами крестная сила! Я удалился от Вас, разлюбил Художественный театр? Ничего подобного даже не снилось мне, ни о чем подобном я не мог подумать даже в шутку! Не знаю, что, собственно, навело Вас на мысль о перемене, которая якобы произошла во мне. Мое письмо к Савве Тимофеевичу? Но ведь это письмо касалось только моего долга, о котором я не мог молчать, так как в самом деле в моих денежных делах произошло маленькое недоразумение. Дело в том, что я, записываясь в пайщики, обещал уплатить свой пай (5000 р.) в конце этого года; но, как оказывается теперь, уплатить мне не придется, так как денег у меня не будет; я рассчитывал получить долг и не получил. Быть же пайщиком, так сказать, в кредит мне неловко. Вот и все, об этом я писал Савве Тимофеевичу, писал, помнится, так, что о какой-либо перемене отношений к театру, вообще к делу, которое я люблю чуть ли не со дня рождения, не могло быть ни речи, ни мысли.

Около 15 октября я буду в Москве и тогда употреблю все свое красноречие, на какое я только способен, чтобы рассеять этот пустяк, который нельзя назвать даже недоразумением… 15 октября буду в Москве и объясню Вам, почему до сих пор не готова моя пьеса. Сюжет есть, но пока еще не хватает пороху.

В Любимовке мне жилось очень хорошо, лучше нельзя жить. Приехав в Ялту, я заболел, стал неистово кашлять, ничего не ел — и этак с месяц, теперь же чувствую себя очень хорошо. Доктор выслушивал меня и сказал, что произошла значительная перемена к лучшему (против того, что было зимой и весной). Значит, климат в Любимовке и рыбная ловля (с утра до вечера) оказались целебными для меня, несмотря даже на дожди, какие были все лето. И Ольга тоже выздоровела. Доктор Штраух был у меня третьего дня и говорил, что от болезненного процесса у нее не осталось и следа.

Шлю сердечный привет Марии Петровне и Вашей маме. Будьте здоровы и благополучны.

Ваш А. Чехов.

Из Москвы я поеду за границу, вероятно, в Nervi. Проживу в Москве до конца ноября или начала декабря, т. е. до кашля.

Марксу А. Ф., 1 октября 1902

3855. А. Ф. МАРКСУ

1 октября 1902 г. Ялта.

1 октября 1902.

Многоуважаемый Адольф Федорович!

В числе моих произведений, переданных Вам, имеется водевиль «О вреде табака», — это в числе тех произведений, которые я просил Вас исключить из полного собрания сочинений и никогда их не печатать. Теперь я написал совершенно новую пьесу под тем же названием «О вреде табака», сохранив только фамилию действующего лица, и посылаю Вам для помещения в VII томе.

Благоволите выслать корректуру. До 12 октября я буду в Ялте, потом же поеду в Москву. Мой московский адрес: Неглинный пр., д. Гонецкой.

Желаю Вам всего хорошего.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

Книппер-Чеховой О. Л., 2 октября 1902

3856. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

2 октября 1902 г. Ялта.

2 окт.

Актрисуля, для чего это понадобилась тебе карета? Ведь карет порядочных нет в Москве, в карете всегда тошнит. Давай проедем просто на извозчике. Я буду в осеннем пальто, и шубы, быть может, не потребуется. Буду иметь плед, калоши.

Мать уехала вчера на мальпосте с тем, чтобы отправиться в Москву на почтовом. Не телеграфировал тебе, потому что не знаю наверное, найдет ли она в Севастополе билет, или нет. Говорят, поезда полны, билеты раскупаются за 2 недели.

То, что у Немировича была рвота, это в самом деле нехорошо. По крайней мере было нехорошо. Когда увидишь его, скажи, что я очень беспокоюсь и желаю ему скорейшего выздоровления.

В газетах печатают, будто все билеты на курьерском поезде и добавочном до 15 окт<ября> уже распроданы. Каково, если это справедливо? Я написал в Севастополь, авось найдется местечко.

Живу во всем доме один. И ничего. Хотел было завести себе любовницу, да раздумал: осталось до отъезда так немного!

Будь здорова, собака моя хорошая, дворняжка. Если приедешь на вокзал встретить меня, то найми извозчика на вокзал и обратно.

Ну, кланяюсь тебе в ножки и обнимаю. Помни обо мне, а то будешь бита. Ты ведь знаешь, как я строг.

Твой Antoine.

Матери и Маше поклонись.

На конверте:

Москва. Ее высокоблагородию Ольге Леонардовне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

Книппер-Чеховой О. Л., 5 октября 1902

3857. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

5 октября 1902 г. Ялта.

5 окт.

Актрисуля, здравствуй! Мать выехала первого октября, затем я получил от нее письмо, из которого узнал, что она на поезд не попала и осталась ночевать в Севастополе и ночевала, вероятно, в какой-нибудь дешевой разбойницкой гостинице. Где она теперь, не знаю. Быть может, продолжает жить в Севастополе. А ты 4-го окт<ября> ходила на вокзал встречать ее? Да, вот что значит — не слушаться меня! Ведь я писал, чтобы не ездила встречать, потому что она приедет в Москву не раньше 27 ноября и не иначе, как в товаро-пассажирском поезде, в IV классе. Дуся, ради создателя, пригляди, чтобы она в Петербург поехала на почтовом в 1-м классе или же на том поезде, который отходит и приходит в Петербург на ½ часа позже почтового.